С подачи еще многомудрого универсала Аристотеля принято считать, что люди познают окружающую действительность и коммуницируют с ней при помощи пяти основных чувств. На самом деле их число некоторые исследователи доводят до шести, девяти, двенадцати, двадцати одного…

Но здесь не об этом. А о том, что каждый из канонических человеческих инструментов постижения мира уникален и вроде как самодостаточен. Однако на создание полноценной реальной картинки работает именно комплекс ощущений – вкусовых, обонятельных, осязательных, слуховых, зрительных.

Скажем, одно дело просто смотреть на дуб-великан. И совсем другое – еще и прикасаться к его шершавой, в крупных бороздах коре, мерять его в обхват, слушать шум кроны, вдыхать свежесть листвы после дождя…

​

Сложить пазл

А теперь представьте, какой, мягко говоря, дискомфорт испытывает и с какими бытовыми и психологическими проблемами сталкивается человек, у которого по каким-либо причинам «выпадает» один из ключевых пазлов… К примеру, переболевшие проклятым ковидом на собственных организмах прочувствовали, что такое лишиться запахов или вкусов хотя бы на время. А если навсегда? Разве резиновый «смак» шашлыка из баранины или безвкусие супа харчо компенсируют рассказы об ароматности и остроте кавказских приправ?

Люди, абсолютно или частично лишенные зрения, известную поговорку применяют на свой лад: лучше один раз потрогать, чем сто раз услышать. Вот только если в повседневности, в общении формула «потрогать – суть понять» вполне работает, то как незрячим и слабовидящим приобщиться к великому искусству живописи?

Сказать, что радикально действенный выход найден, было бы, конечно, большим преувеличением. Но здесь тот случай, когда вращающие землю неравнодушные включают принцип «видящие глаза бояться, а руки делают». Речь о задуманной и рожденной минчанкой Людмилой Скрадаль и ее мужем Виктором уже широко известной программе «Мивия». Одно из главных ее направлений -- с помощью тактильного макетирования приобщить к архитектуре и визуальному искусству людей с нарушениями зрения.

В череде уже реализованных «Мивией» и продолжающих набирать обороты уникальных проектов один из самых крутых – «Невидимые картины», суть тактильные копии полотен знаменитых белорусских художников. Идея возникла еще в 2013 году. А уже через год мастерами Анной Белогурцевой и Натальей Цеван были презентованы интерпретации картин Ивана Хруцкого «Фрукты» и Витольда Белыницкого-Бирули «Зимний сон», которые вскоре получили прописку в Национальном художественном музее в экспозиции «Искусство на кончиках пальцев».

​

Время первых

Педагог, руководитель Детской скульптурно-керамической студии при Минском городском дворце культуры Анна Белогурцева сложное новое направление после успешного дебюта не забросила. А прямо сейчас мобилизует талант и творческую энергию на создание тактильной копии сделанного неизвестным автором портрета Анны Сангушко Радзивилл (1676-1746) – возможно, той самой легендарной Черной Дамы Несвижа, представительницы знатных белорусских родов Сангушек-Сапегов-Радзивиллов, продвинутой меценатки, первой бизнесвумен в нашей истории, прославившейся незаурядной предприимчивостью в хозяйственной, строительной, коммерческой деятельности. И это, конечно, тоже повод побеседовать с Анной современной, взявшейся за необычное воплощение образа своей знаменитой тезки.

​

-- В Беларуси вы являлись первопроходцем в деле создания тактильных картин. И, если не ошибаюсь, автором первой подобной работы?

​

-- По сути, да. Только на пару с еще одной девушкой --  Натальей Цеван. Мы работали параллельно, но с разными художественными основами и в разных техниках.

​

-- Как вы вообще погрузились в эту сложную и в части исполнения, и психологически тему?

​

-- Однажды ко мне обратилась знакомая. Сказала, что, мол, есть человек, который заряжен такой вот идеей и ищет исполнителей для ее воплощения. Меня это заинтересовало, и вскоре мы встретились с куратором – подумать над концепцией и обсудить детали. Изначально для нас было важно сосредоточиться именно на белорусских художниках, произведения которых есть в наших музеях. А идеальным виделось, чтобы тактильные интерпретации для изучения незрячими людьми выставлялись в этих же музеях рядом с оригиналами. Далее нужно было выбрать основные, наиболее приемлемые под данную специфику жанры. Пейзаж, портрет, натюрморт, икона – остановились на них. Я выбрала для начала натюрморт, Наташа – пейзаж. И приступили.

К слову, здесь присутствуют и личные мотивы. Не скажу, что для меня это прямо такая больная тема. Однако у самой, мягко говоря, неважное зрение. Рано начало портиться. Помню, подростком очень переживала по этому поводу. Ведь уже с детства осознавала, что свяжу жизнь с изобразительным искусством. И проблемы со зрением заставляли задаваться тревожными вопросами: а как встраиваться в жизнь, как заниматься любимым делом, если зрение вдруг будет критично падать? Так что к проекту «Невидимые картины» я со старта была по-особенному неравнодушна.

​

-- А как изначально обнаружили в себе творческие способности? Как реализовывали потенциал, чем и где зарабатывали на хлеб насущный?

​

-- Участие в программе «Мивия» -- дело волонтерское. А вообще я дипломированный педагог, действующий преподаватель. Если честно, не предполагала, что стану заниматься такими проектами, которые продвигает Людмила Скрадаль. Поначалу представляла себя скорее в активной научной деятельности, связанной с декоративно-прикладным творчеством. При этом с ранних лет видела себя и практиком в области культуры и искусства. Эти сферы притягивали всегда. В итоге позже сомнения возникали только относительно направлений – более практического или более теоретического. Со временем я поняла, что преподавание – это оптимальное сочетание теории с практикой. И вот уже 11 лет доношу знания и обучаю -- в школе, колледже.

И методом «тыка» тоже

​

-- Вернемся к художественному «тактилу». Страхи и смутные сомнения не терзали: а вдруг «не вывезу», вдруг не хватит умений и запала?

​

-- Да о чем вы, конечно, терзали! И терзают. Не хватало и специфических умений, и знаний. Я же не скульптор по образованию. Да, сейчас могу сказать: я многому научилась. Как в профессиональном смысле, так и ментально. Закалила, а то и приобрела определенные черты характера – упорство, к примеру. Сформировала полезную привычку доводить до конца начатое. Для людей нашей профессии это важно.

​

-- Откуда черпали информацию, какие образцы брали за основу?

​

-- «Фрукты» Хруцкого интерпретировались методом проб и ошибок. Ну а как по-другому? Я леплю что-то, но ведь не знаю, как это будет воспринимать слепой или почти не видящий человек. При работе над первой копией встречались с такими людьми очень часто. И я была приятно удивлена, что они даже мелкую фактуру прощупывали. Узнавали: вот фактура лимона, вот -- ягоды. Сделала для себя ценные наблюдения, касающиеся работы в масштабе. Слабовидящие в восприятии отталкиваются от неких реальных объемов. И называют то, что у них ассоциируется скорее с размером, чем с формой. Так я постигала значимые нюансы и брала на заметку то, что им не понятно. Разумеется, тестировала работы непосредственно на незрячих людях. Сталкивалась даже с такими тонкостями, когда что с точки зрения тактильной специфики приходилось намеренно лепить как бы неправильно -- чтобы человек понимал наощупь суть.

​

Не диванное вдохновение

​

-- Просветите дилетантов касательно рабочих материалов и технологий процесса.

​

-- В теории здесь ничего уникального нет. Базовые материалы – пластилин, гипс, глина. У процесса тоже свои упорядоченные этапы. Сначала делаю эскизы. Выбираю масштаб, прикидываю, на чем акцентировать внимание, а от чего, возможно, отказаться без ущерба цельности. Расставляю объемы высот, разбираюсь с плоскостями. А затем леплю пластилиновую модель. Дальше снимаю гипсовую форму с модели. Набиваю в эту форму глину, сушу работу и потом обжигаю. Как-то так, если коротко. Но, вы же понимаете, это бегло и упрощенно. Существует немало нюансов. Взять то же глазурование по керамике. Если полностью покрывать глазурью, некоторые детали будут скрадываться. Надо думать. Вот в натюрморте Хруцкого я покрыла глазурью только стакан, чтобы он воспринимался как стеклянный. Цветопередача? С ней, естественно, объективные сложности. Для тех, у кого немножко зрение сохранилось, пожалуй, реально передать цвета хотя бы по раскладке «темное-светлое». Одноцветный фон где-то. Теоретически это возможно. Но к единому мнению с коллегами еще не пришли. Пока мы сосредоточены в основном на объемной фактуре.

​

-- Каких финансовых и временны́х затрат требует создание таких произведений?

​

-- Процесс довольно долгий. Потому что погружаться в него приходится, как правило, в свободное от основной деятельности время. Когда я начала заниматься интерпретацией, у меня просто был большой отпуск, без срочных забот и занятий. Поэтому львиную часть сделала летом, а уже потом дополняла деталями, тестировала в контрольных группах. В сумме у меня на «Фрукты» ушел год. Вторую работу делала тоже в период небольшой загрузки. Портрет Анны Сангушки опять начала в отпуске. А вот когда выйду на финишную прямую -- не знаю… Ведь начался учебный год. Все это к тому, что любую работу лучше делать не урывками, а стабильно. Пусть пару дней в неделю, но посвящать время конкретному делу, не отвлекаясь на другие. Что касается финансового аспекта, то пластилин, гипс, глина – это не дефицитные материалы и не требуют неподъемных затрат. Другое дело, когда Людмила Скрадаль и ее соратники по «Мивии» для полноценного изучения картин устанавливают специальные стойки, монтируют аудиооборудование. Здесь вложения, само собой, куда существеннее.

​

-- Если вольно обобщать, есть два типа художников: ждущие прихода вдохновения и провоцирующие его систематической работой, даже через силу. К какому отнесете себя вы?

​

-- Не причисляла бы себя прямо к художникам… А вообще запомнила слова университетского куратора: гений – это тот, кто пашет каждый день. Ну и еще сразу вспоминается всем известное: аппетит приходит во время еды. Я сильно сомневаюсь, что если кто-то будет просто сидеть и ждать вдохновения, то оно на него непременно и в должном объеме свалится. Когда ты ежедневно в рабочем тонусе, тогда рождаются и крутые оригинальные идеи. Да, можно наклепать десяток проходных, обычных ремесленных работ. Но потом вдруг обязательно наступит озарение! То есть этот такой желанный для творческих людей «бах» случится именно в процессе работы, а не на продавленном диване, из ничего.

​

Средства всякие важны

​

-- Слышал, что кое-где за рубежом в производстве и демонстрации тактильных произведений используют пластик, 3D-панели, цифровые технологии…

​

-- Я вообще обратила внимание, что идея словно в воздухе витала. Потому что в мире одновременно появились разные, но объединенные одной темой проекты. Мы начинали в 2013-м. На тот момент я не слышала и не видела, чтобы где-то еще что-то подобное продвигалось. А вот через пару лет стала встречать информацию. Судя по ней, это направление и зарождалось как раз в 2013-2014 годах. То есть задумка сидела в головах и практически одновременно в разных странах всплыла. Что до современных навороченных технологий, то, если имеются ресурсы и доступ к ним, -- почему нет? Нам в этом плане сложнее. Вот я была здесь первым человеком, кто откликнулся на инициативу Людмилы Скрадаль. Но я работаю с керамикой. Наталья Цеван тоже керамист, хотя она еще и папье-маше занимается, что отражено у нее в технике. Наверное, и у нас  можно пластик отлить, найти возможности и на 3D-принтере печатать что-то. Однако это другое. Может, технологичнее и быстрее. Но другое. Я видела нечто похожее в Испании, по-моему. Там на такой невысокий рельеф вся работа и передается. Мы же при выборе  оригиналов, в первую очередь, руководствовались тем, насколько удобно их будет переложить для незрячих. И даже в отобранных работах сталкивались с тем, что от чего-то приходится отказываться. Потому что не все считывается, не все воспринимается. Это скорее такое общее знакомство с произведением искусства, нежели его буквальное, точное познание. Ставить знак равенства здесь все-таки некорректно. И неверно. Потому что все равно мы никак не передадим в максимальном объеме то, что видит зрячий человек. Образ и художественные достоинства картины складываются из предметов, людей, деталей, фонов, которые там изображены. Колорита, который никак невозможно передать тактильно. Как и интенсивность мазка. Где-то он легкий, сглаженный. А где-то густой, фактурный, шероховатый. Может, отдельные нюансы донести реально. Но вопрос: под силу ли понять человеку? Снег, вода – если их художник размашистыми, насыщенными мазками передает -- насколько это будет доступно сознанию невидящего? В итоге мы и пришли к тому, что аудиосопровождение все-таки необходимо. Даже если в интерпретации будет использоваться какая-то очень активная фактура, вербальные пояснения все равно будут нужны.

Натюрморты, портрет… Пояс?

​

-- Почему для своего дебюта вы остановили выбор на натюрморте Ивана Хруцкого?

​

-- В качестве первого опыта я хотела выбрать основу попроще. Мы внимательно остмотрели много оригиналов. И решили, что «Фрукты» -- один из самых доступных для передачи. Но и в таких работах кое от чего приходится отказываться. Например, птичка пьет воду из стакана – конечно, слепить это можно. Но как будет выглядеть задняя часть птички, торчащая из сосуда? Мало того, что не очень эстетично в интерпретированном варианте. Так еще незрячему придется дополнительно объяснять, что за действие происходит. Да и для прощупывания это сложно. Долька лимона, плавающая в стакане – однозначно исключается из тактильной композиции. Вообще, натюрморты Хруцкого в целом богатые. А «Фрукты», пожалуй -- наиболее лапидарный. С минимум предметов, которые усложняют и воспроизведение, и восприятие незрячими.

​

-- Адаптировать живописный портрет под осязательное восприятие – это кажется чем-то запредельным…

​

-- Когда я приступила к лепке Анны Сангушки, понятно, сделала несколько эскизов. На одних она была больше похожа на оригинал, на других меньше. И я подумала: ну ладно, зрячий человек сопоставит и убедится, что это так или иначе одна и та же женщина. А незрячий насколько прощупает характерные особенности? И вообще, если выстроить ряд портретов – насколько слепому будет понятно, что на них изображены разные люди? Хорошо, если там будут ярко выраженные черты лица – большой или кривой нос, ямочка, шрам… А если типаж ничем особенным не выделяется – насколько это постигается тактильно? Как незрячий будет помнить и будет ли, чем этот персонаж отличается на портрете от другого? Я об этом постоянно задумываюсь. Не знаю… Одно скажу: навязывания личных вкусов в смысле красив герой или не очень -- нет. Есть инструкции, как правильно изучать картину, откуда начинать, где заканчивать, на что обратить внимание. Все продумано. Плюс аудиосправка – историческая, биографическая и так далее.

​

-- Сотворение тактильных интерпретаций способно всерьез заинтересовать человека с хорошим зрением? И можно ли этому обучить непрофессионала?

​

-- У нас в этой области и профессионалов-то фактически нет. Это к вопросу обучения. А интерес со стороны видящих… Вот пример. До «Невидимых картин» был создан макет Минской ратуши. Его сделали архитекторы. И были организованы экскурсии с завязанными глазами, где зрячие люди изучали. Плюс наша интерпретационная экспозиция, которая выставлялась в Национальном музее, разные скульптуры -- они были доступны для тактильного исследования всем без исключения. И это реально  вызывало интерес!

​

-- Анна, какие еще творческие задумки вынашиваете, локальные и глобальные?

​

-- Сейчас я, конечно, сосредоточена на Сангушке. Однако есть давние задумки по тактильному направлению – иконы и слуцкий пояс. Правда, пояс -- задачка та еще. Большая сложность именно в том, как отобразить его структуру, сделать рельефным. Я бы хотела, чтобы он был интерактивный. Чтобы его можно было складывать для демонстрации реальной ширины, длины, оригинальной структуры. Мысли вокруг этого роем вертятся. Но главное, что вертятся! Идеи есть…